Во Франции назревал другой взрыв - взрыв народного гнева против Бокового феодального угнетения. Королевские министры чувствовали себя как на бочке с порохом. Обстановка накалялась с каждым днем. В ночь с 12 на 13 июля 1789 года управитель порохов и селитр Лавуазье распорядился тайно переправить запасы пороха из Арсенала в более надежное место - Бастилию. А еще через сутки состоялся ее исторический штурм, с которого начнется Великая французская революция.

Революция дала мощный толчок научному и техническому творчеству, раскрепостила народ Франции в политическом отношении. Сразу же была проведена реформа Образования и созданы новые высшие школы, музеи, библиотеки. Так же это время ознаменовалось введением метрической системы, значение которой для человечества трудно переоценить.

Лавуазье принимал активное участие во всех этих преобразованиях. Он взял на себя руководство в реформе мер и весов. Ранее он уже показал себя как смелый революционер в науке и оказался весьма уверенным либералом в политике.

Потребовался не один год, чтобы претворить в реальность эту блестящую идею – единой метрической системы. К сожалению Лавуазье не суждено было дожить до этого дня.

Введение единой метрической системы было актом не столько технической, сколько политической революции.

Так как в феодальной Франции существовали сотни, тысячи единиц меры и веса. Объем зерна измерялся одними единицами, объем вина - другими, объем масла - третьими. Часто одними и теми же названиями обозначались десятки разных по сути единиц. В пределах одного города или селения могло действовать несколько разных систем измерения, потому что каждый граф и барон вводили в своих владениях собственные меры для сборов бесчисленных налогов и податей.

Лишь в 1795 году работа была завершена. И на платиновом эталоне метра была выгравирована надпись : "На все времена всем народам".

Как выразился по этому поводу Талейран: "Завершилось предприятие, результаты которого, должны будут в один прекрасный день стать достоянием всего мира".

Еще во время работы над метрической системой, Лавуазье почувствовал, что тучи над его головой сгущаются.

Начались нападки на Академию наук. Депутаты Конвента во всеуслышание заявляли о бесполезности ее существования и требовали ее ликвидации. Обосновывая свои призывы тем, что свободные нации не нуждаются в касте эгоистичных и мудрствующих ученых, ум которых постоянно блуждает по затерянным тропам в стране мечтаний и химер.

Лавуазье же в глазах народа был, прежде всего, откупщик, все остальное казалось неважным, а многие даже не знали о его великих открытиях.

И переломный момент в жизни ученого наступил.

8 августа 1793 года академия была распущена. Посвятивший всю свою жизнь Академии, Лавуазье, до последнего дня боролся за ее сохранение и восстановление. Он подчеркивал всю важность науки и научных учреждений для процветания и мощи государства. Приводил в доказательство, неоспоримые факты из прошлых заслуг Академии и повернувшие историю развития в новое русло, открытия. Печатал агитационные статьи в газетах и журналах, обращаясь к народу:

"Граждане, - писал он, - время не ждет. Если вы допустите, чтобы ученые, которые составляли бывшую академию наук, удалились в деревню, заняли иные вложения в обществе и предались бы более прибыльным профессиям, организация наук будет разрушена, и полувека не хватит на то, чтобы воссоздать поколение ученых". Но не сумел ничего этим добиться, кроме того, что 23 декабря 1793 года Лавуазье и некоторые другие ученые, разделявшие его взгляды, были исключены из Комиссии мер и весов как люди, "не заслуживающие доверия по недостатку республиканской доблести и ненависти к королям".

К тому времени он уже около месяца находился в тюрьме вместе с другими генеральными откупщиками. Все попытки жены и влиятельных друзей Лавуазье спасти его были напрасны.

Следствие продолжалось несколько месяцев, после чего, 8 мая 1794 г., Лавуазье, в числе других откупщиков, предстал перед трибуналом и был осужден и приговорен к смертной казни.

Лагранж, когда ему сообщили о казни, с горечью заметил тогда: "Достаточно было всего лишь одного мгновения, чтобы отрубить эту голову, и потребуется, вероятно, целое столетие, чтобы породить ей подобную".